Говоря о знаменитых писателях, чья судьба связана с Севастополем, чаще всего вспоминают Льва Толстого, участника первой обороны города, Анну Ахматову, «последнюю херсонеситку», Александра Куприна, воспевшего Балаклаву в своих «Листригонах». Среди многих известных людей, посещавших наш город, мало кто вспомнит двух любимых многими писателей – Илью Ильфа и Евгения Петрова. Оба довольно долго гостили в Севастополе, пропитываясь городским колоритом, вкладывая его в строки своих произведений.
Встретились соавторы в 1925 году. К этому времени оба, успев перебрать множество профессий, остановились на журналистике: Ильф работал в газете «Гудок», куда приносил свои фельетоны Петров. Кстати, настоящие имена писателей – Илья Арнольдович Файзильберг и Евгений Петрович Катаев. Для того чтобы его не путали с известным братом – писателем Валентином Катаевым, Евгений взял псевдоним Петров.
Именно по заказу Катаева Ильф и Петров, уже успевшие стать известными фельетонистами, написали «Двенадцать стульев». Правда, изначально планировалось создать не роман, а несколько сатирических очерков, которые Катаев намеревался доработать и выпустить под своим именем. Однако роман «не считался» с целями авторов и «начал жить собственной жизнью» с момента появления сына турецкоподданного Остапа-Сулеймана-Берты-Марии-Бендер-бея. Поначалу он должен был быть эпизодическим персонажем всего с одной репликой: «Может, вам еще ключ от квартиры, где деньги лежат? Или сказать, где нет милиционера?» Вторую часть фразы в последующих изданиях исключили, вместе с главой о прошлом Кисы Воробьянинова (которого изначально хотели сделать главным героем). Но «обаятельный мошенник» потеснил незадачливого Кису: «Бендер стал для нас совершенно живым человеком, он стал пролезать почти в каждую главу, и мы ничего не могли с ним сделать», – вспоминал Петров.
Роман, опубликованный в 1928 году, понравился читателям и не понравился критикам. Только Владимир Маяковский, любивший всё новое и необычное, поддержал авторов. Ильфу и Петрову приходили сотни писем от читателей, вполне серьезно требовавших «оживить товарища Бендера». В 1931 году по многочисленным просьбам публикуется второй роман – «Золотой теленок», гораздо теплее принятый критиками. И тогда авторам, мгновенно получившим популярность и безусловное доверие как читателей, так и творческой элиты, поручается особая миссия: написать об «оплоте капитализма» – Соединенных Штатах Америки.
На тот момент писатели гостят в Севастополе, где вместе с целебным крымским воздухом набираются творческих сил. Их друг, художник Борис Ефимов, также отдыхавший с ними в Севастополе, вспоминал об этом времени:
«Это было осенью 1933 года. В ожидании отплытия мы прожили несколько дней в скромной севастопольской гостинице, много гуляли, шутили, веселились, посещали исторические места прославленного города.
Ильф, который всегда был худым, в этот период немного пополнел, что его почему-то очень забавляло. Помню, как он время от времени подходил к стенному зеркалу в коридоре гостиницы и, оглядывая с деланным самодовольством свое отражение, вопрошал:
– Кто этот толстенький господинчик в пенсне?»
В 1933 году Ильф и Петров из Севастополя отправляются в путешествие по Европе, откуда по поручению газеты «Правда» поедут в Америку.
Посетив двадцать пять штатов, несколько сотен городов, они побывали и на заводах Форда, и в ночлежных домах, общались с капиталистами и с нищими... И в 1936 году была издана их книга «Одноэтажная Америка».
Во время этого путешествия у Ильфа обостряется туберкулез, и 13 апреля 1937 года он умирает.
Дальнейшая судьба Евгения Петрова, пережившего своего друга и соавтора на пять лет, тесно связана с нашим городом. Летом 1942 года писатель, уже контуженный взрывной волной под Малоярославцем, с трудом добивается разрешения отправиться в Севастополь военным корреспондентом. Он идет в осажденный город на лидере эсминцев «Ташкент», которым командовал капитан 3 ранга В.Н. Ерошенко. «Ташкент» был последним из кораблей, которому удалось прорвать немецкую блокаду и забрать из города раненых, женщин и детей. Сделать это было почти невозможно. «Погода была убийственная – совершенно гладкое, надраенное до глянца море, чистейшее небо, и в этом небе – занимающее полмира горячее солнце. Худшей погоды для прорыва блокады невозможно было и придумать» – так писал Евгений Петров в своем очерке «Севастополь держится».
Тем временем «Ташкенту» все же удалось пробиться к Севастополю: «И вот мы увидели в лунном свете кусок скалистой земли, о котором с гордостью и состраданием думает сейчас вся наша советская земля. Я знал, как невелик севастопольский участок фронта, но у меня сжалось сердце, когда я увидел его с моря. Таким он казался маленьким. Он был очень четко обрисован непрерывными вспышками орудийных залпов. Огненная дуга. Ее можно было охватить глазом, не поворачивая головы. По небу непрерывно двигались прожектора, и вдоль них медленно текли вверх огоньки трассирующих пуль. Когда мы пришвартовывались к пристани, и прекратился громкий шум машины, сразу стала слышна почти непрерывная канонада. Севастопольская канонада июня 1942 года!». Корабль, прекрасно просматриваемый даже ночью, обстреливали одновременно тринадцать «хейн-келей» – немецких дальних бомбардировщиков, сбросив на него около 40 бомб, ни одна из которых серьезно не задела маневренный эсминец. «В сочетании мужества с умением заключена вся сила севастопольской обороны лета 1942 года. Севастопольцы умеют воевать. Какой знаток военно-морского дела поверил бы до войны, что боевой корабль в состоянии подвезти к берегу груз, людей и снаряды, разгрузиться, погрузить раненых бойцов и эвакуированных женщин и детей, сделав все это в течение двух часов, и вести еще интенсивный огонь из всех орудий, поддерживая действия пехоты!». Увидев нечеловеческие условия, в которых севастопольцам удавалось не только выжить, но и сражаться, Петров начал свой очерк словами: «Восемьдесят шесть лет назад каждый месяц обороны Севастополя был приравнен к году. Теперь к году должен быть приравнен каждый день».
Евгений Петров мог погибнуть не однажды, смерть словно гонялась за ним: в Камышовой бухте Севастополя на его глазах раненого матроса разорвало миной, а он уцелел; на лидере «Ташкент» погибли сотни людей, а он уцелел; машина, которая везла его на Новороссийский аэродром, перевернулась от взрыва, и почти все погибли, а Петров и на этот раз уцелел.
Но все же смерть его настигла: выполнив задание в Севастополе, писатель торопился в Москву, в редакцию. Самолет летел низко, как летали тогда в прифронтовой полосе, и ударился о верхушку холма...
В годовщину гибели Евгения Петрова клуб американских журналистов National Headliners присудил писателю корреспондентскую медаль «За доблесть». На ней выгравирована надпись: «Евгений Петров. Севастополь – Европа. 1942 год».
Ксения Михайлова
Опубликовано в журнале "Promotion Time" №2 (18) 2007