Досье РТ:
Станислав Александрович Чиж. Народный художник Украины, почетный гражданин Севастополя, лауреат Премии АРК. Родился в 1935 г. в Кривом Роге. После школы – флотская служба в Севастополе. Учился в Художественно-промышленном училище им. Мухиной. Получил образование художника в Одесском художественном училище им. Костанди. Жизнь и творчество связал с Севастополем, хотя география его работ обширна.
Женат, имеет двух дочерей: Яну и Оксану. Яна пошла по стопам отца, творчески работает в живописи.
Авторитет Станислава Чижа сложился сразу и... навсегда. И случилось это на заре туманной юности, когда все было нипочем и руки зудели с такой жаждой творить, что, казалось, им ни перед чем не остановиться: будь то «бронзы звон» или «гранита грань». Главное – доказать свою состоятельность творца. И Станислав Александрович сумел это сделать в одной из самых первых работ, посвященных героической доблести комсомольцев военных лет... Композиционная строгость памятника, в основе которого лежали образы молодых воинов, предельно одухотворенных романтикой подвига, решалась скульптором неоднозначно и давалась с огромным трудом. Но, преодолевая душевные затраты и постоянно подчиняясь новаторским поискам совершить что-то из ряда вон, Станислав Чиж сумел воплотить задуманное в жизнь, даже перешагнув через самого себя.
А поэтому мы невольно замираем перед многофигурной композицией, ощущая в ней вместе с оптимистическим трагизмом еще и романтический ореол святости, осененный чуть ли не свыше. Безусловно, это так. Потому что в памятнике мы видим слияние внутренних и внешних чувств героев. Именно оно заставляет нас, зрителей, стать вровень с ними и быть хоть чем-то похожими на них. И мы уходим, бережно унося свои впечатления, глубоко спрятав их в себе, на самом донышке сердца, чтобы не расплескать.
Несомненный интерес вызывает еще одна работа скульптора. Она находится на городском кладбище и совсем недавно была завершена ваятелем. И это радует. Потому что тот подвиг, который был совершен личным составом линкора «Новороссийск» в борьбе за живучесть корабля, не мог остаться бесследным в нашей жизни... Перед этим мемориальным памятником хочется всегда остановиться и невольно преклонить колена. Автор с поразительной достоверностью сумел предать монументу символическое звучание героизма советских людей. Особенно это чувствуется в рельефах памятника, где в момент гибели линкора наблюдается огромное эмоциональное напряжение моряков, стремящихся во что бы то ни стало спасти свое детище. Мы не только видим эти события, но и как бы становимся их соучастниками – таких далеких и бесконечно дорогих.
А вот когда речь зашла о памятнике, посвященном «рыцарям морских глубин» – подводникам, Станислав Александрович с грустью сказал:
– Я сейчас ужасно сожалею, что когда-то реализовал свой замысел.
– Как это? – не понял я. – Памятник потрясающе оригинален... А как вписался в наш город!.. Просто чудо!
– Я не о том, – отмахнулся Станислав Александрович. – Если раньше бассейн, символизирующий морскую гладь, всегда был наполнен водой и создавалась иллюзия всплывающей субмарины, то сегодня рубка выглядит просто нелепо, поскольку бассейн весь замусорен и напоминает чуть ли не отхожее место... Разве это дело? А какая боль в моем сердце! – Он прошелся по мастерской, невольно прикасаясь к своим скульптурным работам... А их было здесь так много! И за каждой своя история... И если б только это, –продолжал скульптор, – а то... – и бросил взгляд на замутненное временем окно, за которым кипела деловая жизнь этого холма: там вовсю орудовали строители, возводя очередные многоэтажные здания, нет, не для жилья, а под торговые точки или увеселительные заведения. – Господи! Как же это давно было, – продолжал, между тем, Станислав Александрович. – Трудно поверить... И вся жизнь в этой мастерской. Хотя нет, было еще детство: голодное, холодное, но ужасно счастливое, потому что я начал мять руками глину и из бесформенного липучего куска этой глины у меня стали получаться разные зверушки и свистульки... А потом – служба на флоте. И, наконец, здесь, в мастерской. Жил себе жил-не тужил, пока... Слышите, что за окном творится?
– Слышу... Там стройка.
– Вот, вот: стройка. И еще какая!.. Меня ж обложили со всех сторон, как... зверя. И я с ужасом жду, когда на мою мастерскую обрушится громада стройки... Вы понимаете, меня просто выживают. А по какому праву – ума не приложу. И к кому только не обращался в городской администрации! Но там недоуменно пожимают плечами и... никакого толку.
Скульптор немного помолчал, по-прежнему обихаживая свои работы, а потом продолжил: – А тут еще постоянные разговоры о том, что «товарища Чижа слишком много», дескать, заполонил весь город своими произведениями и никого из коллег даже близко не подпускает к Севастополю... И, как мне думается, эти пересуды не случайны. Особенно в свете памятника Александру Куприну, эскизы которого были утверждены в Киеве, а здесь не получили жизненного воплощения. Мой Куприн кому-то стал поперек горла. А кому? Опять-таки неизвестно... Вроде бы с местом установки не могут определиться...
Я слушал вполне уместные сетования ваятеля и удивлялся тому, что творится вокруг его имени, того самого имени, которое красуется на Доске почетных граждан Севастополя. И еще так же, как и скульптор, задавался вопросом: кому это нужно и выгодно? И кто конкретно стоит за всеми непонятками? К сожалению, ответов не находилось. Потому что эти фантомы (а их иначе и не назовешь) мелькали где-то в воздухе совершенно безликими и аморфными существами, хотя и существами они не могли быть... А на поверку: вот он, творец нашей истории. Станислав Александрович дал нам великую возможность лицезреть образы людей, которые так много сделали для России: Федор Ушаков, Александр Суворов... А портреты героев первой севастопольской обороны: матроса Кошки, Игнатия Шевченко, С.А. Хрулева, П.С. Нахимова... И, наконец, памятник Екатерине Второй, который в скором времени появится в нашем городе и достойно займет свое историческое предназначение.
Отбросив всякий негатив в нашей беседе, особенно связанный с бестелесными фантомами, я обратился к автору будущего памятника:
– Скажите, Станислав Александрович, а когда появилась у вас идея увековечить царственную особу? И не является ли она данью юбилею Севастополя?
– История возникновения города, а также тех, кто строил его, обихаживал и защищал от иноземцев, меня всегда волновала. Особенно в период моей активной работы над конкретными историческими лицами. Именно тогда в моей душе родилось желание сотворить памятник Екатерине. Но время было не то. Меня бы тогда не поняли... Но желание было великим, и оно никогда не покидало меня. Где-то там подспудно зрело и ждало своего воплощения... А толчком к осуществлению замысла послужили середина девяностых годов, когда наш народ обратился к прошлому и, переоценив ценности, начал постепенно возвращаться к истинным истокам нашей духовности. Вот тогда я вместе с архитектором Григорянцем вернулся к своему задуманному проекту. Собственно, от него больше исходила инициатива, а я не стал противиться.
– И что будет представлять собой памятник?
– Все мы знаем, что только благодаря высочайшему указу Екатерины Второй был заложен город Севастополь. Да и первая улица носила ее имя. И слава Богу, что в скором времени она обретет свое первоначальное наименование. Это решение принял Севастопольский совет ветеранов при содействии общественности... Сам же монумент будет установлен в небольшом скверике напротив Музея ЧФ. На цилиндрическом постаменте, напоминающем «екатерининскую милю», возвысится трехметровая фигура императрицы в парадном парчовом платье со скипетром в правой руке и со свитком указа – в левой. Широким жестом она как бы утверждает рождение города-крепости на берегу Ахтиарской бухты...
Станислав Александрович с огромной увлеченностью все говорил и говорил о своем детище, а я слушал этого человека и с радостью думал: «Нет, никакие «фантомы» не страшны ему. И им не сломить дух ваятеля – оглушительного, как «бронзы звон», и крепкого, как «гранита грань».
Юрий АЛЕКСАНДРОВ
Опубликовано в журнале "Promotion Time" №5 (29) 2008